Интересной, но сегодня совсем забытой страницей в истории украинской культуры и письма является попытка в середине прошлого столетия реформировать традиционное украинское кириллическое письмо путем его замены на один из трансформированных вариантов латинского алфавита. Осуществление этой реформы могло изменить дальнейшую судьбу всего украинского литературно-письменного языка, но первым делом это касалось его архаичной и довольно обособленной галицко-украинской разновидности - так называемого "язычия". Это событие было обусловлено особенностями общественно-политической ситуации в многонациональной Габсбургской монархии, которая сложилась в этой части Европы после событий 1848-1849 годов, однако их рассмотрение не является целью данной статьи.
Известно, что в XIX веке было осуществлено несколько попыток перевести галицко-украинское письмо на латинскую основу. Здесь и попытки перехода на польское "абецадло", и малоизвестный проект А. Кобылянского, изложенный им в изданной в Черновцах в 1861 году брошюре "Slovo na slovo do redaktora" Slova ", в котором он предлагал распространить среди украинский в Буковине и в других местах латиницу в ее чешском варианте. Предлагаемое нововведение было отброшено, свидетельствуют публикации того времени, в частности, написанная Н. Горбанем в качестве приложения к газете "Слово" пародийная брошюра "Holos na holos dlia Haliciny".
Наиболее известной и сделавшей наибольший резонанс в украинской этнической среде на территории Австрийской монархии, стала официальная попытка венской власти перевести галицко-украинское письмо на латинскую основу с чешским образцом - с принятыми в чешской графике диакритическими знаками, а также звуковыми значениями для отдельных букв. На это событие только после довольно долгого молчания отозвались своими критических замечаний И. Франко и В. Симович.
В 1859 году в Вене была издана брошюра "Ueber den Vorschlag, das Ruthenische mit lateinischen Schriftzeiсhen zu schreiben. Im Auftrage des K.K. Ministerium fuer Cultus und Unterricht verfasst von J. Jirecek ", Wien, 1859 (далее:" Vorschlag ... "-" Предложение ..."). Как видно из названия, автором этой брошюры был И. Иречек (1825-1889) - австрийский политический деятель и высокопоставленный чиновник министерства образования, который обнаружил интерес к славянским языкам и славянской филологии. Будучи зятем известного слависта П. И. Шафарика, он и сам поддерживал личные контакты со многими деятелями славянской науки, культуры и образования в Австрийской империи. Й. Иречек целом неплохо ориентировался в современной ему украинистике, изучил имеющиеся описания грамматики украинской (русинского) языка. Практические уроки украинского языка он принимал у Б. Дидицкий. Признавая существование макаронической галицко-украинской разновидности письменной речи, так называемого "язычия", И. Иречек, вместе с тем, думал, что при всей нестабильности его норм, некодификованости, неразберихе в правописании и грамматике, далее подобный язык в качестве современного коммуникативного инструмента существовать не может. В связи с этим он писал: "Этой беде можно противостоять, только приспособив кириллическую азбуку специально под нужды этого языка, или приняв латинский алфавит, совершив в ней соответствующие изменения", а поскольку, по мнению И. Иречека, "... кириллическую азбуку приспособить с потребностями живого русинского языка уже нельзя, поскольку она подходит только к мертвому церковно-славянскому языку, то гораздо проще и легче перейти на латиницу, приспособив ее специальным образом к русинскому языку". В качестве положительного опыта он приводит примеры использования латинского письма у славян: чехов, хорватов, словенцев и поляков. Разворачивая собственную концепцию необходимости перевода галицко-украинской письменности на латинскую графику, Й, Иречек делает такое обобщение: "В латинском письме здоровое развитие украинской письменности найдет прочную опору ... До тех пор, пока русины будут писать и печатать кириллицей, до тех пор у них будет проявляться уклон в церковно-словьянщину. Само же существование украинской письменности будет под вопросом ".
В связи с постановкой проблемы возникает вопрос, почему австрийская власть хотела ввести латинизацию галицко-украинского письма именно по чешскому, а не по польскому или иным славяно-латинским образцам? Такая ориентация объясняется, во-первых, предварительной неудачной практикой введения польского "абецадла" на территориях традиционного использования славянского кириллического письма, а, во-вторых, мотивами национально-этнической и политической природы. Австрийские власти, руководствуясь принципом divida et impera, не желали с помощью одного алфавита объединять польскую и украинскую шляхту. Поэтому дальновиднее было перейти на такой вид славянского кириллического письма, который был бы барьером для русофильской ориентации и настроений среди галицких украинцев. А поскольку многие административные реформы в ту эпоху проводилось австрийским правительством поспешно, без соответствующей подготовки, то на местах они производили негативное впечатление и воспринимались как акции насильственные.
Сам И. Иречек, будучи основательно осведомленным в области теоретической и практической деятельности чешских правителей второго поколения, в том числе в вопросах совершенствования славянского правописания, опирался на их опыт при создании проекта нового украинского правописания и "исправления" всей научной грамматики украинского языка. При личной встрече с Я. Головацким (первым профессором и заведующим кафедрой украинского языка, которая была открыта в 1848 году в Львовском университете) И. Иречек официально предложил ему разработать новую украинскую грамматику основываясь на чешском опыте. Согласно И. Иречеку, правописание должно наиболее наглядно отображать фонетическую и филологическое стороны речи, а также его грамматическую структуру. По его мнению, приемлемой и перспективной могла стать только та система славянского правописания, в которой каждому звуку соответствует отдельная графема, внешнее оформление которой должно быть максимально простым.
Достаточно ясно он высказался по поводу приоритетов при выборе фонетического или этимологического правописания - проблемы весьма актуальной особенно на начальной стадии становления любого славянского литературно-письменного языка. Он считал, что фонетическое правописание используется только в научных исследованиях и диалектологии, письменному же языку, который придерживается общепринятых норм, оно пользы не принесет. В то же время потенциальный реформатор констатирует в своем проекте, этимологическое правописание способно внести еще большую путаницу, так как нередко восстанавливая праславянское состояние отдельных форм, он может создавать ситуацию, при которой не имея специального филологического образования трудно будет воспринимать написанное на родном языке. Обобщая, он советует привлекать выборочно те или иные элементы фонетического этимологического правописания, трактуя их в соответствии с потребностями того языка, которому они служат.
На эти и некоторые другие пункты проекта И. Иречека сразу же остро критически отреагировал русофил Б. Дидицкий в своей брошюре "О неудобности латинской азбуки в письменности русской".
Собственно графическая сторона проекта галицко-украинской латиницы была представлена И. Иречеком в виде комбинации различных славянских графических систем на базе латиницы с преобладанием элементов чешского диакритического правописания. Непосредственно из родного для И. Иречека чешского языка заимствованы графемы c, s, z, e, v, j. С хорватско-словенского правописания ("гаици"), которое в своей основе опиралось на чешский образец, предполагалось привлечь графему c. По мнению автора проекта, выгода подобных заимствований в том, что отпадает необходимость придумывать новые графические обозначения и менять фонетическое качество самих латинских букв.
И. Иречек отстаивает латиницу для галицких украинцеы еще и потому, что "... проведение реформы украинского правописания на традиционной для него кириллической основе в духе той, что провел у сербов Вук Караджич, связанно со значительно большими трудностями, так как для ее осуществление возникает необходимость в 12 новых буквах”.
Заметим сильные и слабые стороны проекта И. Иречека. Одна из сильных его сторон - попытка унифицировано обозначить систему украинский согласных, подлежащих процессe палатализации. Хотя саму идею автор проекта заимствует в работах Ф. Миклошича и решает ее, на наш взгляд, более последовательно, чем известный ученый, для определения палатальности славянских согласных во всех случаях использует обозначения апострофа ('). В частности, отталкиваясь от польской графики, Ф. Миклошич не совсем правильно обозначил твердое "л" знаком "l", а мягкое - "l '".
У Иречека эта ситуация отражена более последовательно. Графема "l" у него используется только для специальных целей - в праславянских сочетаниях консонант (типа volk), а также в существительных типа orel и причастиях прошедшего времени типа pochodyl.
К слабым аспектам проекта следует отнести, например, неполный охват фонетико-фонологического картины украинского языка.
Перечень несоответствий и ошибочных положений в этом проекте можно существенно расширить, хотя, справедливости ради, следует заметить, что полностью устранить их вряд ли было бы возможно при полной неустроенности украинский литературной нормы в середине XIX столетия.
В целом проект И. Иречека производит впечатление, будто его автор с помощью перехода на другую систему правописания и графики задумал осуществить нормализацию галицко-украинскоого литературно-письменного языка (язычия), основываясь главным образом на западно-украинской диалектной базе. Однако предлагаемые им меры в принципе не привносили собой нормализующего начала, поскольку для этой цели в первую очередь была необходима новая украинская грамматика, отражавшая и кодифицировавшая языковую ситуацию хотя бы на определенной части западно-украинской языковой территории. Проблематичный успех этой затеи делал базирование автора не на живом языке, не на койне, а преимущественно на галицко-украинский книжных контекстах первой половины - середины XIX столетия, которые были переполнены лексическими и синтаксическими архаизмами, полонизмами, диалектизмами и просто ложными формами, которые перешли из страниц букварей и хрестоматий для народных школ, календарей, сборников фольклора и другой печатной продукции.
Обобщая сильные и слабые стороны проекта, можно констатировать, что:
а) автор проекта реформы воспринимал галицко-украинский литературно-письменный язык (язычие) как целостную систему;
б) предлагаемый перевод украинской письменности на латинскую графику базировался на принципе, согласно которому каждому отдельному звуку должна соответствовать одна буква (и только в крайних случаях - диграф);
в) проект основном учитывал состояние ненормированного регионально-письменного языка, но практически не учитывал реальную языковую ситуацию на западно-украинских землях;
г) предлагаемая Иречеком система правописания является компромиссным вариантом между фонетическим и этимологическим принципами, принятыми различными славянскими языками;
д) новая система графики - это комбинация нескольких славянских латинских алфавитов, при явной доминации чешских элементов;
е) в принципе проект И. Иречека можно практически реализовать, в отличие от некоторых других проектов реформирования славянских языков, имевших место в ту же историческую эпоху.
Поощряемая официальными кругами попытка воплотить латинский алфавит в галицко-украинской языковой среде осталась нереализованной. Следы этой попытки сохранились только в нескольких "пробных" брошюрках, которые стали теперь библиографической редкостью, и еще в книге-отчете самого автора проекта. Даже влиятельные в этнической украинской среде люди, которые поддерживали теоретическую концепцию латиницы И. Иречека по принципиальным мотивам голосовали против введения латиницы. Среди галицкой интеллигенции преобладало мнение, что такая мера является чисто политическим актом, который не имеет ничего общего с вопросами языка и культуры, она воспринималась как "губительная для народности русской, потому что с латиницей пропадет и дух украинского народа и вера".
Против реформы И. Иречека высказывались такие авторитетные ученые-слависты, как П. Шафарик и Ф. Миклошич - некогда бывший идейным вдохновителем перевода галицко-украинского правописания на латинскую графику. Свое негативное отношение к этой реформе он высказал позже, много лет спустя, во втором издании своей "Сравнительной грамматики славянских языков", склоняясь уже к варианту галицко-украинского правописания на основе кириллицы. Мнения Миклошича против латиницы для галицких украинцев в переводе на украинский язык передает также Б. Дидицкий в своей листовке.
Внедряя официальную политику венского правительства в языково-культурной сфере среди австрийских славян И. Иречек преследовал также и политические цели. Он был активным и влиятельным членом партии чешских консерваторов и был сторонником австрославянизма - новой политической доктрины, выдвинутой в 1846 году К.Гавличком-Боровским. Программа австрославинизма в значительной степени отвечала интересам нарождающейся австрославянской буржуазии, прежде чешской - наиболее развитой в финансовом и экономическом плане - богатой и привилегированной. Пропагандируя Австрославянизм, представители чешской интеллектуальной среды, в том числе и известные чешские ученые, сознательно или бессознательно также участвовали в вовлечении других славянских народов многонациональной Габсбургской монархии в сферу чешских интересов и чешского культурно-языкового влияния. Имея большой научный и общественный авторитет, многие представители чешской (и словацкой) интеллектуальной элиты занимали высокие должности (государственные арбитры, цензоры, председатели терминологических комиссий и т.д.) в австрийских государственных структурах, ведавшие просвещением, наукой и культурой. Как известно, такие чешские славянисты, как Ф. Палацкий, Я. Коллар, К. Я. Эрбен, Гавличек-Боровский, П. И. Шафарик, К. Зап и другие нередко безапелляционно, а не раз и достаточно резко высказывались относительно определенных вопросов формирования славянских языков и литератур, вопросов этнографии и истории славян в составе Австрийской империи. Как отмечает Д. Брозович, не всегда справедливы обвинения в адрес отдельных славянских национальных деятелей "в подрыве общеславянских идеалов и ценностей" часто становились основной причиной следующего некритического восприятия ими ложных или чужих языково-национальному процессу положений, которые должны иметь негативные для него последствия.
В частности И. Иречек, с одной стороны, официально высказывался за то, чтобы "новая графика лучше и точнее передавала своеобразие украинского языка ... она должна быть оригинальной, базироваться только на коренных фонетических и морфологических особенностях этого языка". С другой стороны, он стремится ввести в живой организм украинского языка генетически чуждые его элементы, не апробированные предварительной языковой практикой. Основным, однако, негативным моментом задуманной реформы было стремление ее автора изменить исторические основы языковых и культурных традиций украинского народа, непрерывных со времен Кирилла и Мефодия.
Именно поэтому в среде галицко-украинской интеллигенции на рубеже 50-60-х годов XIX века прогрессировало убеждение о том, что "в проведении реформы украинского языка не последнюю роль играют чехи", которые "стремятся возвыситься над остальными славянами Империи". По этому поводу Н. Малиновский писал в письме Гр. Шашкевича: "... между славянами поляки, русские и чехи воюют за превосходство, за принципат. Чехи хотят нам свое господство навязать, а мы не хотим иметь ничего общего с поляками и русскими ... но и не хотим чешского принципата”. Сам Шашкевич в письме к Я. Головацкому высказывался в том же духе. Несмотря на постоянное подозрение галицких москвофилов в пророссийской ориентации, официальная венская власть не осмелилась углублять недовольство коренных украинцев в рамках Австрийской монархии. А сама реформа так никогда и не была переведена.